Если заняться предсказыванием сюжета, то он весьма непрост и с претензией. В центре — мальчик и девочка. Он — типичный московский мажор, профессорский сынок, накаченный и бизнесовый. Ничего из себя не представляет, деньги вкладывает в бизнес, а живет за счет сдачи квартиры, которую оставил отец. Мать живет на окраине и спивается. Девочка — настоящая сука, бухгалтер — расчетливая тварь с красивыми ногами. Ее зовут Мила, и имя ее контрастирует с общим обликом. Образ рисуется самый обыкновенный — видно, что писатель хочет показать обычную московскую девочку наших дней: лишенную морали и сострадания, расчетливую и алчную; страх — это единственная эмоция, на которую она способна, и со временем понимаешь, что она и есть настоящее зло в романе.

Есть еще Кирилл Кактус —  человек из преступного мира, занимается мошенничеством. Убил человека, отсидел три года. Вернувшись, вспомнил, что был знаком с неким сладким мальчиком, мать которого иногда жила в их коммуналке. Она периодически бросала отца мальчика из-за того, что тот был редкий потаскун. Он много, примерно на 20% романа, рассуждает о смысле жизни и пользе холодного оружия. Чувствует себя людоедом — вообще людоедская тематика весьма значима для этого романа. Кактус смакует свои рассуждения о том, что кто-то — еда, а кто-то — великий и ужасный хозяин жизни. Всё это сдабривается услышанными в детстве от отца суждениями из криминального мира. Похоже, что это происходит из личной драмы Рубанова: ему довелось сидеть в тюрьме по обвинению в мошенничестве и набраться там подобной мудрости, рассматривая вблизи подобные истории и типажи. Построения эти скорее яркие, чем точные, и глубиной они не отличаются.

На периферии есть еще одна парочка — рекламщик, вышедший в тираж, и его блудливая подружка, а также некий сенсей — преподаватель боевых искусств, в не очень далеком прошлом призер Москвы, а теперь знаток жизни и тренер подростков. Он чувствует себя настолько важным и сильным, что способен к смирению.

Кирилл Кактус проворачивает интригу: нанимает вора обокрасть квартиру сладкого мальчика и суки-бухгалтера. Внимательно изучает всё, что у них отнял. Далее возвращает вещи, создавая интригу. Знание жизни и женской изнанки быстро позволяет ему затащить девушку сладкого мальчика в койку, и, трахая ее, он строит планы, как они совместно будут доить мальчонку, причем даже не доить, а пожирать!

Всё это сопровождается занудными велеречивыми рассуждениями со всех сторон — в минаевском тошнотворном стиле. Автор действительно напомнил мне Минаева: он не так плох, но есть у него такая же ущербность. Видимо, это действительно печать поколения… Не могут люди отделаться от пафоса, не могут понять, что не важно, сколько стоят их часы или ботинки, они присоединены не к своим чувствам, но к своим вещам. Их удел — быть рабом бренда, и все их мыслишки только вокруг его силы или слабости. Бренда в самом широком смысле — как отличительной печати. Они — это минаевское поколение — не могут просто быть: им нужно быть в тренде или в стилистике. Собственно, пустоту иначе и не скрыть.

Развязка понятна, как и понятно, кто настоящее чудовище и людоед. Это вовсе не Кирилл. Девица сбегает от своего рекламщика в отставке к каратеке. Рекламщик каратеку убивает. Очень показательно: толстый и нелепый очкарик оказывается сильно мощнее и выше духом понтующегося героя каратеки… Кирилла Кактуса подружка мальчика убивает во время одного из совокуплений. Она не хочет делить сладкого мальчика ни с кем, хочет сожрать этого слизня сама и целиком. Судьба его незавидна. Героиня с нежным именем Мила и есть настоящая и опасная тварь, рядом с которой криминальный Кактус — просто одуванчик! Россия становится место где собирается все самое ужасное и в этом смысле, слова о том, что надо валить- разделяют все!

Написано неплохо, и если говорить только о слоге, то чтение удовлетворительное — это не Устинова или какая-нибудь Маринина! Рассуждения глуповаты и изрядно напыщенны, но это всё же не блевотина Минаева. Читать можно — хотя бы для того, чтобы понять, что могут думать глуповатые люди.

К чтению рекомендовать не могу; по-моему, как-то сгоряча скачал еще одну его книжку — может, и прочитаю.