Представленный спектакль — это четвертая попытка постановки оперы. Звучит она на русском языке, ведущие партии поют российские певцы и дирижер тоже русский. Есть решение о том, что постановка в самое ближайшее время будет перенесена в Мариинский театр. Пока оркестр Гергиева играл только отдельные фрагменты этого прихотливого произведения, которое можно оценивать очень по-разному, как и рабу Гергиева, который в последнее время очень плохо показывает себя, например на Вагнеровском фестивале.
Национальный театр Чехии представляется странной «репетиционной» площадкой для этой постановки. Действительно оркестр может справиться с этой трудной задачей. Хотя то, что я услышал в театре говорит о том, что певцы и оркестр как минимум не гармоничны, если уж не сказать, что временами просто живут отдельно друг от друга. Родион Щедрин ныне жив и в общем он подписал письмо, в котором приветствовал оккупацию Чехии. Может быть не за это в 1960 году на него посыпались первые серьезные награды типа звания заслуженного артиста… Но мне вся эта история не нравится. Можно оценивать данные события по-разному, но Щедрин уже тогда был секретарем правления союза композиторов СССР и делал не только музыкальную карьеру.
Главные партии поют:
Гумберт- Петр Соколов. Это качественный баритон, который хорош всем, но не тенор. При этом на его партии держится весь спектакль, по времени точно.
Лолита- Пелагея Куренная. Ее очень хвалят, но я не стал бы предаваться восторгам, она просто качественно исполняет партию, ее меццо звучит хорошо. Она молода и красива…
Мать Лолиты – Вероника Кажнова. Более чем сомнительное исполнение, которой не радовало совершенно. Хотя внешность у певицы блестящая.
Дирижером выступил россиянин Сергей Неллер.
Отдельного упоминания заслуживает тот факт, что либретто написал сам Родион Щедрин, а режиссером выступала Слава Даубнерова. Не знаю читали ли эти люди роман Набокова, но ясно, что они смотрели фильм Стенли Кубрика и не смотрели фильм Лайна. Представленное на сцене никак не отражает, как мне кажется замысел Набокова и вообще относится к другой эпохи. Автомобиль и общий антураж лет на 10-15 младше того, что использовал Набоков. При этом вместо мягкого понимания Гумберта на сцене мы постоянно слышим про грех. Грех в современной России приобрел странное звучание и стал словом смешным потому, что им постоянно оперирует РПЦ, о которой ничего хорошего сказать нельзя. Возможно, это и создает сразу отталкивающий эффект. Далее трансляция на сцену видео изображения в виде фетишизированных женских носков и совсем уж убогостей типа пухлых накрашенных женских губ, которые развешивают разноцветные презервативы. Не знаю, что тут сказать.
Музыка тоже не порадовала. Я все время пытался поймать звучащие в разных тональностях построенные совершенно атональная, мелодии и они в моем сознании не складывались никак в картинку, которая гармонизировалась бы с пением. Я очень люблю Богуслава Мартину и его оперу «Джульетта», которая построена музыкально, похожим образом, но….Я преклоняюсь перед Мартину и его мягкой иронией, почти издевательством еще больше. Щедрин скучен и местами вообще звучит, как «музыка для кинофильмов советских композиторов». При этом, конечно, я смотрел балеты «Кармен-сюита» и «Чайка» на музыку Родиона Щедрина. Они производят, хоть и не яркое, но очень приятное впечатление. Возможно, Плесецкая была его музой, которая как-то сдерживала порывы…
Хотя временами музыка казалась гениальной, в целом она казалась обволакивающей, вязкой, никак не соответствующей происходящему на сцене. Скорее симфонической с неоправданными полу-партиями для певцов, которые звучали не по-итальянски и не по-вагнеровски, а просто странно надуманно, без определения хотя бы тональности для каждого исполнителя или героя. Идеи Щедрина совсем не оперные или это просто еще один канон, который предстоит понять. Мне было неприятно и откровенно сложно, постановка казалось откровенно похабной. Хорошо, что сверху можно было наблюдать ноги дам в партере. Одна девушка, обладательница прекрасных ног я яркими мышцами через середину бедра яростно боролась с руками своего кавалера весь спектакль. Их борьба развлекала, правда, когда мальчик понял, что нырнуть под юбку ему не дадут и залез в разрез на груди мне стало совсем грустно.
Я люблю Бартока и Мартину больше, чем гениального Бриттена например, но вот Щедрин, хотя и не выходит из головы несколько дней не лег на мое слабое сознание, я не увидел гармонии, а боли и так столько в этом мире… Не думаю, что опера будет иметь успех в Праге или Питере.
