Спектакль оставляет после себя несколько противоречивые ощущения. Во-первых, он совсем не похож на другие спектакли театра «Et Cetera». Возможно, потому, что над ним не работал Роберт Стуруа; возможно, потому, что я не изучил весь репертуар этого театра. Но присущие пьесам театра под управлением Калягина красивая легкость, зрелищность и удовольствие — это всё не сюда. Тут, несмотря на стильные декорации и безупречную сценографию, всё же не просто чувствуется надрыв, а проживается надрыв настоящий. Боль и страдания героев пронизывают зрителя, и переживания становятся общими… Во-вторых, после этого спектакля нет обычного ощущения, как от красивого зрелища, — тут появляются мысли. Это, в общем, несвойственно театру, и главное — не соответствует времени: поколение Пу не способно чувствовать и думать, жрать в три горла — вот единственное удовольствие, что ему присуще. Возможно, творческие люди почувствовали новые тенденции в том, что принято называть «культурными тенденциями», но…

Надо ли говорить, что Чехов потрясает тем, что является автором замечательных тонких рассказов, в которых чувствуется настоящий большой талант, и автором пошлейших и банальнейших пьес! Понятно, что, будучи человеком сексуально несдержанным, он в молодости бóльшую часть свободного времени провел в публичных домах, а к старости попал в сексуальную зависимость от своей жены — гулящей актрисы, которая и понуждала его писать «Вишневый сад» и прочую «Дядю Ваню»… Но тут пьеса написана не Чеховым и, возможно, поэтому она прекрасна. Всё выверено, образы довольно точны, и сцены наполнены глубоким смыслом. Всё как у Чехова, только талантливо.

Центральным является образ Сергея Петровича Камышева, судебного дознавателя. Именно его переживания и поступки являются основой для действия. Он — типичный русский интеллигент. Бездеятелен и много пьет. Вообще всё первое действие представляет собой попойку — типично для русской жизни. Для русского человека есть только два высокодуховных занятия — пить и воровать; на сцене, правда, воровство на заднем плане, а вот пьют беспрерывно. Так вот, этот Сергей Петрович дружит с графом — самым богатым и уважаемым жителем уезда. Понятно, что в России о британской системе пэрства не слыхивали, но граф — это вам не какой-нибудь князек! Кроме совместных попоек под чисто русский ансамбль из аккордеона, балалайки и скрипки они обсуждают баб. Ничто не меняется на нашей Богом проклятой земле, ничто! Ода из этих баб — дочь лесника Ольга (ее образ создала Марина Дубкова). Девушка любит Сергея, его любят вообще все девушки, в том числе и Надежда (актриса Анастасия Кормилицина), которая выходит замуж за Урбенина (блистательный В.Захаров) и становится содержанкой графа. При этом она клянется в любви Сергею Камышеву, но запрещает ему даже показывать вид, что он ее любит.

Сергей Петрович исполняет пару партий типа:

1. Ну да, грязь и грязь и даже золото, упавшее в грязь, — это понятно, но как грязь и золото могут смешаться? (Золото у него червонцами называется.)

2. Какие же вы, женщины, Ольга и Надежда, жестокие! Заставляете смотреть мою нежную душу на ваши страдания, как бы вам умереть, чтобы я не мучился!

При этом понятно: из дел Карамышев только пьет. Очень органичен в роли Сергея Петровича Даниил Страхов — такое молодое лицо, всё духовно-запойное до невозможности. Вид молодого Костолевского, только ростом пониже, — красиво до жути! В итоге он эту несчастную Ольгу отверг, Надежда весьма кстати отравилась. Оставалось напиться и убить Ольгу, что и было сделано. Убить-то он ее убил, но тут же и забыл и даже с пристрастием вел следствие, и на полном серьезе пытался обвинить Урбенина. Думаю, в итоге Урбенин-то и сядет. Мусор — он всегда мусор: что сейчас, что до революции… Думается, что ждет этих людей, когда придут большевики. Понимают ли они, понимаем ли мы, как нас втопчут в асфальт и есть ли альтернатива эмиграции и так ли плохо ассимилироваться и утратить русскость?

Не знаю уж чем — голосом и манерой говорить — напомнила мне Ольга одну давнюю знакомую, которая, хоть и была меньше ростом и совсем ничего не весила, и натуральная блондинка к тому же, но вот что-то неуловимое, которое я провизорским считал, — ан нет! История моя с ней… нет, я не убил ее, и она даже замуж… Но, видимо, потому мне спектакль и не понравился, что узнал я себя в Сергее. Нет ничего для меня хуже понимать, что я и есть та самая русская интеллигенция, которая… так мной презираема и ненавидима! М-да и женщины, всё ведь из-за чертовых баб! Почему вы так любите нас такими Сергеями Петровичами Карамышевыми, почему бежите к нам от графов и Урбениных? Это ведь вы нас толкаете на всё вот это!

Нет, не хотите на этот спектакль, не ходите или… выпейте — поможет весьма!