Кроме того, Баланчину удалось найти приемника, продолжателя, который предал его балетам особый «голливудский блеск»- Джерома Роббинса. Справедливости ради стоит сказать, что Джордж Баланчин даже не Георгий Баланчин, а Георгий Баланчивадзе, как Роббинс в общем Рабинович. Балет «Драгоценности», на мой взгляд навеян классическим балетом «Спящая красавица», где есть танцы рубины, бриллианты, серебро и золото. Но по легенде все совсем не так. Не Петипа и Чайковский, который вдохновляли Баланчина всю жизнь, а глава ювелирного дома «Van Cleef & Arpels», который продемонстрировал хореографу свои сокровища. Ювелирному дому требовалось продвинуть свои изделия по новой технологии, именно они впервые стали использовать безрамное крепление камней в изделия и для этих целей использовали Баланчина, который остро нуждался в деньгах. Премьера состоялась в конце 70 годов прошлого уже века. Тем наверно, важнее этот балет для нас, мы из-за СССР были лишены возможности его видеть. Баланчин, как продолжатель Петипа всегда был для нас кем-то вроде «настоящего наследника» в то время, как Юрий Григорович воспринимался, как Калашников, который просто присвоил автомат Вальтера.
Каждая часть балета «Драгоценности» особенная:
- Изумруды. Музыка Габриэля Форе. Педагог репетитор, на самом деле, конечно уже хореограф постановщик (хотя тут важнее сохранить имя Баланчина и упирать в традиции, а не в правду) Сандра Дженнингс. Она танцевала в балетах Баланчина и репетировала его балеты, когда тот еще был жив. На мой взгляд это самая технически трудная часть и самая спорная с музыкальной точки зрения. Не случайно первым исполнителем мужской партии был сам Владислав Лантров. Увидеть его мне не удалось. Танцевали Евгения Образцова, Давид Мотта Соарес, Эльвира Ибрагимова. Костюмы и декорации были разработаны в соответствии с рекомендациями Баланчина и его художников. Надо понимать, что Баланчин убегал в Америку не только от России, но и в первую очередь от Дягилева, который сделал его известный своими «Русскими сезонами». Дягилев тяготел к живописи и его балеты были украшены даже слишком, великие художники писали декорации, которые имели значение не меньшее танца. Поэтому декорации и костюмы очень камерные. Не могу сказать, что это хорошо, для огромной сцены Большого театра.
- Рубины. На музыку Игоря Федоровича Стравинского. Это, пожалуй, главный композитор в жизни Баланчина. Первый, еще дягелевский балет был поставлен на его музыку Баланчиным в самом начале карьеры и в общем его последний балет тоже был поставлен на музыку Стравинского. Стравинский, как не говори композитор довольно специфический и его сухая и хорошо просчитанная музыка, хоть и наполнена ритмом, все же не самый просто выбор. Костюмы обозначались автором, как сексуальные в стилистике джаза 20 годов. Репетировала балет все та же Сандра Дженнингс. Танцевали Анастасия Сташкевич, Артем Овчаренко, Екатерина Шипулина. Девушки танцевали невероятно, они действительно чувствую тот самый ритм Стравинского, который не так просто нащупать.
- Бриллианты. На музыку Петра Ильича Чайковского. При этом была использована музыка третей симфонии. Будем честны, как правило Чайковский и исполняется, и слушается в трех своих последних симфониях. Это вообще был довольно неожиданный выбор… Понятно, что Петипа и Чайковский были для Баланчина кумирами. Он писал, что родился через десять лет после смерти Чайковского и ему было четыре года, когда умер Петипа. Человек, который так обозначает дату своего рождения так видит свое место в мире. Репетитором была Мэррил Эшли, которая является единственно танцовщицей в мире, которая танцевала главные партии во всех трех частях балета «Драгоценности». В качестве стиля для костюмов была выбрана строгая классика- классические балетные пачки. Солировали Ольга Смирнова и Семен Чудин.
Для меня этот балет является переосмыслением с помощью метода «пяти классических балетных позиций» балетов Петипа «Щелкунчик» и «Спящая красавица». Не факт, что если бы Баланчину удалось найти денег на постановки этих балетов он стал бы изобретать «Драгоценности». Не могу сказать, что мне не понравилось, хотя, конечно я ждал сильно большего, возможно потому, что очень долго ждал.
