К моменту прочтения романа, я конечно познакомился с версий Славоя Жижека «Метастазы удовольствия. Шесть очерков о женщинах и причинности» довольно долго увлекала меня и не только тем, что я через нее открыл Лакана. Есть там целый отдельный, правда короткий рассказ о причинах молчания Кундеры и его нежелании явиться в новую Чехию, как победитель. Не могу сказать, что его объяснения меня устроили. Тем более, что был уже не 2008 год, когда прозвучали обвинения в адрес Кундеры, как сотрудника службы безопасности оккупационного режима. Нет, я не подозревал Кундеру. Мне хорошо понятно, что никогда нельзя верить ни одному слову подобных существ. Любые сведения, сколь они не подкреплялись бы архивами, если были в руках гебнюков теряют в моих глазах любую доказательную силу.
Ответ на вопрос о молчании и затворничестве Кундеры мне дал его роман «Неспешность». Роман начинается с трогательных и лирических рассуждений о поведении людей на дорогах. О том, как раньше поэты перемещались от фермы к ферме, от деревни к деревне и жили полной созерцания жизнью. Потрясающее выражение «Смотрели в окно Господа». Наша современная жизнь пришла к совсем другому. Мы все спешим и бежим только для того, чтобы придать своей пустой жизни хоть какой-то смысл. Отсутствие смысла ведет не к его поиску, а к суете, которая становится ценностью сама по себе и заменяет смысл. Таков современный человек. Он даже духовность пытается найти в церкви, которая становится для него местом где надо по-быстрому помолиться, получить решалу и пойти манипулировать судом. Монастыри типа Печерского в России превратились в места сбора адвокатов-решал типа вадиказиновьева и заместителей Ольги Егоровой. Там они пилят между молитвами чужие деньги и обдумывают, как отмазать преступников, которые по мнению попов все уже молитвой искупили. Кругом суета вокруг денег, которые не служат удовлетворению естественных потребностей. Даже писатели типа Водолазкина пишут «Лавры» и вышибают деньги и славу из попов. Все на продажу, причем все суетятся, что бы побыстрее…
Сюжет у Кундеры на мой взгляд не имеет особого смысла, он просто дает нам жизнь с миллиардами связей, где частная жизнь песчинка, которая может вообще подчиняться или не подчиняться законам, которые в том или ином виде есть или нет. Он выводит судьбу энтомолога, как судьбу чешской интеллигенции целиком и одновременно, как историю очень частную и личную. Делает это возможно слишком жестоко, но таков он и есть…
Профессор один раз разрешил собраться в помещении его кафедре штабу Пражской Весны. Он их не поддерживал, скорее просто сочувствовал, но в помещении не отказал. За это его, как примерно полмиллиона чехов лишили права на профессию, выселили из Праги и заставили работать простым рабочим на стройке. Оставив своих мух этот человек таскал кирпичи. Про мух правда успел сообщить миру и обрел известность. Прошли 20 лет и оккупационный режим рухнул. Чехия стала свободной, профессора вернули на кафедру и дали высокий пост в управлении наукой. Этот профессор приезжает, на международную конференцию.
Тут его фамилию пишут без гачек и на его возмущение заявляют, что это мелочи. Смешно, но именно гачка делает букву с буквой ш. Важно ли это? Мир где есть ш говорит Шалом, а мир где только- с Ислам. Как-то так... Далее французы предлагают создать научный фонд, например, имени Адама Мицкевича и не понимают, что тот поляк. Конечно чех и поляк — это не как постоянно воюющие болгарин и серб или русский и украинец, но все же две большие разницы. В конце профессор выходит на трибуну и говорит о себе, науке и о…. Забывая прочитать доклад о мухах.
Я жестокий и злой человек, но у меня текли слезы и душила обида и стыд. Конечно, во всем виноват мой диабет. Но я очень хорошо понял, что утратив Родину Кундера был должен решить, как ему жить, быть таким смешным профессором или… или просто обрести новую Родину потому, что жизнь в изгнании это совсем не простая история. Лучше жить дома и не важно, что твоим домом стала совсем другая страна. Выбор Кундеры мне понятен, я учу чешский и надеюсь скоро никогда не писать по-русски. Развитие сюжета в романе «Подлинность».