Примерно одного возраста и примерно в одинаковых условиях проходили эти события. Хотя, конечно, я не носил тогда очков, не имел деда академика и не жил в Питере. Но в общем уникальное по своей отвратительности явление СССР делала всех одинаковыми. Рассказы написаны честно, хорошим, правильным языком и весьма интересны. Хотя начинаются они с детского сада, который наполнен не событиями, а переживаниями. Для меня как раз литература — это то, что о переживаниях, а не событиях.
«Скунскамера» выстраивалась в моем восприятии, как стандартный мужской рассказ, который почти всегда радует. Не важно написал эти рассказы быдловатый Терехов «День, когда я стал настоящим мужчиной» или глуповатый Рубанов «Стыдные подвиги» или пошловато-гламурно-патриотичный Елизаров «Красная пленка». Рассказ жанр, в котором может отличиться каждый. Трудно написать хороший рассказ, но также не просто написать плохой. Причины, наверно в том, что рассказы не жалко выбрасывать. Лично мне «Скунскамера» Аствацатурова напомнила чем-то неуловимым «Алфавит» Андрея Волоса. Наверно, наличием неоспоримого таланта и очень качественным русским языком. Понятно, что авторы и их жизненный опыт сильно разнятся, но в целом, как пел Макаревич про общие буквари и полное понимание, которое возникает у людей, которые имеют общий возраст и общую, как не крути жизнь.
Аствацатуров в детстве, как и я был туповат. Наверно это больше всего мне в нем и нравится. Он, как и я дружил с хулиганами и вел себя как человек, который не понимает, что должен чему-то там соответствовать. Собственно, он и не понимал этого, как и я. Мне было легче мой дедушка был секретарем райкома, а не академиком и слово интеллигентный я воспринимал не по-питерски, в моей родной деревне в 40 км. от ближайшей железной дороги все было несколько иначе. Портфели в школе мы прятали регулярно и проделки наши были на порядок жестче. Но вот в детском саду… Да там было примерно так. Причем переживания были настолько глубоки, что их забыть все никак не удается.
Вообще с детским садом связано одно из самых ярких воспоминаний моего детства. Однажды я оттуда сумел сбежать. Причем сбежать по-настоящему и добраться до дома, прежде чем работники детского сада забили тревогу и явились меня разыскивать. Было мне примерно 4 года и это событие до сих пор волнует мое воображение тем чувством свободы, что испытывал я убегая из этого режимного заведения со строжайшей охраной. Переживание Аствацатурова не настолько яркие, но не менее волнующие. Понятно, что мои писательские способности и главное владение тем, что принято называть грамматикой русского языка находятся на уровне, который не досягаем потомственному филологу, собственно почему бы мне не вести жизнь более яркую?
Школьные организации типа «Мушкетеров» или «Гвардейцев кардинала» так же были нашими излюбленными. Мы правда больше любили играть в «гестапо» я всегда выбирал себе роль Мюллера, мне казалось, что раз он сражается с преступностью то приличный человек. Сложно сказать насколько я был прав. Игра Мюллера на Чемпионате Европы настолько разочаровывает, что слов нет совсем. Наверно, Аствацатуров тоже мог бы играть в Штирлица, но в Ленинграде за такие игры могли и посадить, а вот мое сибирское детство предполагала, что дальше посадить уже невозможно.
Вообще пора детства, когда ты вообще не вполне понимаешь, где находишься, что делаешь и что собственно от тебя хотят все эти странные взрослые люди. Первое понимание, что взрослые тоже могут быть дураками, чудовищные подозрения учителей в некомпетентности, которые так легко подтверждаются с помощью книг из библиотек. Отдельная тема- девочки. В моем классе все девочки были дурами и учились хуже мальчиков, потом все изменилось, но дурами они быть не перестали. В спецшколах где учился автор «Скунскамеры» ситуация была иной, у него в классе были классические зубрилы-ябеды. Я такой породы одноклассниц не видел. Да и много всего из его переживаний после детского сада мне не понятно.
Книга мне понравилась, и я твердо решил познакомиться еще с 2-3 его работами, надеюсь, что не буду разочарован.
